Осенью 1933 года в Солдатскую Ташлу из Ульяновска прибыли десять рабочих–коммунистов во главе с товарищем Провиным. Все они состояли членами партячейки учебного комбината Ульяновского Патронного завода и имели мандаты уполномоченных горкома партии, направленных в село, чтобы развернуть среди ташлинских единоличников массово-политическую работу, призванную побудить прижимистых мужиков к досрочной сдаче хлеба пролетарскому государству.

Разместившись в сельском общежитии, товарищи Провин, Михайлов, Сконин, Пиянзин, Кондратьев, Осокин, Козлов, Жуков, Дмитриев и Шинков приступили к работе. Однако, как позже выяснилось, вели ее совсем не так, как ожидали от них в горкоме.

Вместо того, чтобы развернуть массовую борьбу за организацию единоличников на досрочную сдачу хлеба, заводские большевики принялись… обвинять партию в том, что «хлеб у крестьян отбирают силой, с оружием в руках». А они – коммунисты, уполномоченные горкома, «представляют из себя самых настоящих бандитов». Да и все «наше правительство – это какая-то шайка грабителей, разорили всю страну». «А мы – отдельные коммунисты, парализованы, делаем то, что нам скажут, хотя бы и против своих взглядов», – самокритично признавали в узком кругу уполномоченные горкома. Что, впрочем, не мешало им самим действовать во вполне бандитском духе. Например, товарищ Михайлов собственноручно «сшиб замок у амбара единоличника и этим самым сознательно играл на руку врагу, кулаку», поскольку такими действиями лишь усиливал «стоявшие трудности в деле выполнения хлебозаготовок по единоличному сектору Солдатской Ташлы», а все вместе своим поведением во время хлебозаготовок заводские коммунисты «сами сознательно искажали политику партии на месте».

Впрочем, в подобных «искажениях» и антипартийных разговорах были замечены не все члены бригады уполномоченных, а лишь пятеро из них: Михайлов, Сконин, Пиянзин, Кондратьев, Осокин.

Что касается остальных, включая бригадира, то они, хоть и не вели крамольных рассуждений, но проживая под одной крышей с Михайловым и прочими «диссидентами», не могли таковые не слышать, однако «не дали большевистского отпора этим контрреволюционным разговорам врагов нашей партии и не сигнализировали своевременно об этом ни в партийную ячейку, ни Горкому партии».

Благодаря такой их позиции враги вполне могли бы остаться неразоблаченными, если бы сами не прокололись. Точнее, прокололся Михайлов, написавший жене письмо, в котором изложил все, что он думает и по поводу шайки бандитов в правительстве, и о бандитских методах хлебозаготовок, и о роли коммунистов, и своей собственной в этом процессе, и так далее.

Каким образом частное письмо попало в нужные руки, не известно. Может быть, его представила в партком супруга автора, возмущенная двуличием и вероломством мужа, возможно, подсуетился кто-то из уполномоченных горкома, сейчас об этом уже не узнать.

Так или иначе, но факт полной потери классовой бдительности ячейкой Учебного комбината завода № 3 стал предметом рассмотрения на ее собрании, которое состоялось 11 ноября 1933 года. Обсудив «вопрос об антипартийных и контрреволюционных элементах внутри партии», собравшиеся, тем не менее, не сумели «по-большевистски вскрыть до конца корни» и не дали «большевистского анализа при обсуждении вопроса о Михайлове, Скопине, Пиянзине и Кондратьеве», настроения которых еще до командировки в деревню, уже были подозрительными, «однако ячейка не сигнализировала об этих настроениях партийному комитету».

В конце концов «враги партии» предстали перед бюро Ульяновского горкома ВКП(б) и Президиума ГорККРКИ, совместное зарытое заседание которых состоялось 27 ноября.

После жарких прений, участие в которых приняли семнадцать человек, включая самих провинившихся, бюро признало, что, будучи командированными в деревню в качестве уполномоченных горкома по проведению хлебозаготовок, Михайлов, Сконин, Пиянзин, Кондратьев и Осокин «показали себя, как явные двурушники и враги партии», за что из рядов ВКП(б) их постановили исключить, а дело в отношении всех пятерых передать в ОГПУ. Впрочем, последнее предложение, видимо сочли чрезмерным, во всяком случае эта строчка красными чернилами вычеркнута из протокола.

Что касается товарищей, которые «не дали большевистского отпора контрреволюционным разговорам врагов нашей партии и не сигнализировали своевременно об этом ни в партийную ячейку, ни Горкому партии», то «за несвоевременную сигнализацию и не дачу большевистского отпора этим контрреволюционным разговорам», им объявили строгий выговор с предупреждением. А товарищу Провину, за то, «что он не обеспечил, как бригадир, необходимой бдительности в работе бригады» было еще и «строго указано».

Бюро партийной ячейки Учебного Комбината завода № 3 постановили распустить, предложив заводскому парткому и орготделу горкома «принять исчерпывающие меры для укрепления работы ячейки» и «обеспечить повышение классовой бдительности со стороны каждого коммуниста завода и провести большевистскую работу за разоблачение чуждых, разложившихся в рядах партии», а также «настоящее решение проработать на закрытом собрании коммунистов завода № 3», о чем проинформировать горком в первых числах декабря.

Вот так жестоко и беспощадно большевики расправлялись с врагами партии.

Источник:

ГАНИ УО Ф. 13, оп. 1. Д. 1131 л. 119,120.